После обеда нажал сигнал
"Вызов". Кормушка открывается: "Хотел бы пойти поработать
в тринадцатую. Готов…"
"Сейчас. Сделаем".
В 14.40 выхожу, руки за спиной сжимают тетради.
"Проходим".
Мы и проходим, я впереди, руки за спиной, фуфайка, тапочки, борода,
длинные волосы Монте-Кристо, он, - прапорщик, сзади. По верхней ножке
буквы "К" стекаем к центру. Мимо пульта, мимо кариатид,
мимо запаха кошачьей мочи (из-под лестницы) …
В спецназовском ватнике, наброшенном на плечи, у стены против пульта
стоит одинокий Zoldaten. Прикурил, вспыхнув зажигалкой, - кляксой
огня в сумерках тьмы.
Тюрьма тихая. Величественная. Высокая. Разоблачающая. Здесь никто
себе не лжёт. Здесь ты такой как ты есть.
Прошли в нижнюю ножку буквы "К". Прапорщик открыл тринадцатую,
карцер. Сдвинул четыре выключателя: два верхних света, розетку и сигнал
"Вызов".
"Благодарю".
Дверь с лязгом закрылась. Я сел к тумбочке. Разложил тетрадки. Я улыбаюсь:
"Здравствуй, Вечность!"
"Здрав-с-с-твуй!", Вечность шипящим прибоем ласково прильнула
к моим ногам.
"Здрав-с-с-твуй!"