ЭДУАРД ЛИМОНОВ

    В ПЛЕНУ У МЕРТВЕЦОВ

ЭПИЛОГ

     После обеда нажал сигнал "Вызов". Кормушка открывается: "Хотел бы пойти поработать в тринадцатую. Готов…"
     "Сейчас. Сделаем".
     В 14.40 выхожу, руки за спиной сжимают тетради.
     "Проходим".
     Мы и проходим, я впереди, руки за спиной, фуфайка, тапочки, борода, длинные волосы Монте-Кристо, он, - прапорщик, сзади. По верхней ножке буквы "К" стекаем к центру. Мимо пульта, мимо кариатид, мимо запаха кошачьей мочи (из-под лестницы) …
     В спецназовском ватнике, наброшенном на плечи, у стены против пульта стоит одинокий Zoldaten. Прикурил, вспыхнув зажигалкой, - кляксой огня в сумерках тьмы.
     Тюрьма тихая. Величественная. Высокая. Разоблачающая. Здесь никто себе не лжёт. Здесь ты такой как ты есть.
     Прошли в нижнюю ножку буквы "К". Прапорщик открыл тринадцатую, карцер. Сдвинул четыре выключателя: два верхних света, розетку и сигнал "Вызов".
     "Благодарю".
     Дверь с лязгом закрылась. Я сел к тумбочке. Разложил тетрадки. Я улыбаюсь: "Здравствуй, Вечность!"
     "Здрав-с-с-твуй!", Вечность шипящим прибоем ласково прильнула к моим ногам.
     "Здрав-с-с-твуй!"