В марте 1946 года был утвержден пятилетний план на 1946 - 1950 годы. Новая пятилетка была полностью посвящена восстановлению районов, опустошенных войной. В течение первых двух лет, в условиях нехватки продуктов питания, труд советских людей был столь же тяжелым, как и в военные годы. Демобилизация, репатриация (возвращение) из-за рубежа, возвращение из эвакуации создали в стране огромные миграционные потоки населения. К этим трудностям добавились сложности конверсии - перевода экономики страны на производство гражданской продукции. Полный контроль над экономикой был восстановлен только к концу 1947 года. Начавшийся подъем промышленного производства и новый урожай, который был довольно хорошим, позволили приступить к улучшению жизни народа.
Победное завершение войны вызвало огромный душевный подъем. Радость победы, гордость за могущество и величие Родины, стремление скорее восстановить разрушенное довоенное благополучие вселяли в нас надежду и уверенность, что самое тяжкое позади, впереди - светлое будущее. Мне и моим сверстникам, завидовавшим старшим братьям, прошедшим, как уже казалось, легендарную, сплошь состоявшую из подвигов, войну, хотелось как можно скорей "стать в строй" защитников и строителей социалистической отчизны.
Мы стали серьезно задумываться - кем быть? Как организовать свою жизнь, чтобы, получив увлекательную профессию, стать наиболее полезным своей стране. Бурное развитие промышленности предопределяло наш выбор. Конечно, нужно быть инженером-электриком, создателем автоматических систем, замещающих тяжелый физический труд человека, способствующих значительному росту производительности труда. Мне же очень хотелось быть моряком, морским инженером, управляющим сложной энергетической системой линкора, крейсера или, на худой конец, подводной лодки. Я решил поступить в Военно-морское инженерное училище им. Дзержинского в Ленинграде. Казалось, нельзя было терять время и, сдав за лето 1945 года экзамены за 9-ый класс вместе с моим другом Юрой Матвеенко, мы сели за парту 10-го, выпускного класса.
Учился я хорошо, за урок успевал написать несколько вариантов контрольных работ по любому предмету для себя и своих приятелей, более старших по возрасту и пропустивших в войну, как и я, занятия в школе. Тогда мужские и женские школы были раздельны (очередной загиб в системе просвещения по примеру дореволюционных гимназий), общение с девочками было затруднено и встречались мы на уроках бальных танцев, где кроме вальса, мазурки и других танцев конца ХIХ века, учились приличным манерам отношений с женщиной.
Школу я закончил успешно (золотую медаль не получил по глупости из-за ошибки в сочинении - "минерология"), но знания были достаточно глубокими, чтобы сдать семь вступительных экзаменов в институт. В конечном счете выбор профессии определился коллективно - пять человек из нашего класса поступали в Московский Энергетический институт.
Мы с Юрой Матвеенко выбрали факультет электрооборудования промышленных предприятий и, пройдя по конкурсу, были приняты. Нас поселили в 1-м корпусе студенческого общежития, ставшего нам родным домом на долгие 6 лет. Институт и общежитие дали мне профессию, уменье работать с книгой, прочувствовать интерес к познанию и вкус к творчеству, научили общению с людьми и пробудили способности к общественной
работе. Нет, я не хотел командовать людьми, я мечтал научиться организации общественных групп и коллективов, направлять их действия, в силу своих знаний и организаторских способностей. Я стремился укреплять в коллективе чувства дружбы и взаимного уважения, интереса к общению. Я пытался найти в каждом способности, которые бы давали ему возможность самовыражения и удовлетворения своими действиям - ведь только так складывается личность.
Я весьма признателен своим товарищам по институту и общежитию. Это они
научили меня дружить и любить, и самому главному - бороться за сохранение дружбы и любви, заботливо и настойчиво старались укрепить во мне такие качества, как ответственность за свои поступки, правдивость, доверие людям, верность долгу, честь и достоинство. Конечно, эти качества превносятся генетически и воспитываются отцом и матерью, образом жизни семьи. Но начав самостоятельную жизнь в 17 лет, попав в круговорот различных нравов и поступков, можно быстро растерять природные качества.
Коммунистическую мораль мне прививали не классики марксизма, а мои друзья, оставшиеся ими на всю жизнь, фронтовики Александр Степанович Мухин (1922-1988), Владимир Иванович Митин (1924), Юрий Анатольевич Борцов (1924), Андрей Тимофеевич Прохоренков (1922), Иван Федорович Макеев (1921- 1996). Из Рязани и Коломны, с Урала и Москвы, они мальчишками ушли на фронт, пережили разную военную судьбу. Несмотря на различные характеры и жизненный опыт, они обладали высокими нравственными принципами, которыми никогда в жизни не поступились. Мы пронесли искренние дружеские отношения через всю жизнь, не связанные ни работой, ни материальными интересами, довольствуясь редкими задушевными встречами, и неизменной поддержкой друг друга в трудные минуты жизни.
С первого дня в общежитии мы жили коммуной, складывая все денежные средства, карточки и домашние посылки "в общий котел". Пищу готовили по очереди, стараясь накормить относительно сытно и съэкономить за неделю на другие потребности: кружку пива, билеты в театр и т.п. Хлеб мы на порции не делили, ели из одной миски, старясь не жадничать и следить, чтобы не съесть больше других. Мы - это основатели коммуны Саша Мухин, Юра Матвеенко и я. Коммуна сложилась не сразу, иногда к ней присоединялись другие, проживавшие с нами в комнате, но они не могли долго проявлять внимание к другим. Рано или поздно, "своя рубашка оказывалась ближе к телу".
Было трудно и мне - социалистическое равенство усваивалось медленно, переламывая многие страсти. Но у меня был прекрасный наставник, мой самый любимый, близкий и задушевный друг Саша Мухин. Через год, когда к нам подселились Володя Митин и Алеша Оборотов, коммуна устоялась на пять лет, став основным средством взаимного воспитания. Общее застолье было не только местом общения и обсуждения всех жизненно важных проблем, средством укрепления доверия и дружбы. У нас была большая семья, в которой интересы и тревоги каждого становились общими интересами и находили свое разрешение. Без натяжки могу сказать, что становление моей жизненной позиции, осознание чувства гражданского и человеческого долга сложилось под их влиянием.
Там же в общежитии возникла и окрепла моя любовь, вот уже 45 лет неразлучно связавшая нас с Татьяной. В основе ее тоже дружба, полное доверие, взаимное уважение, возникшее со временем единство взглядов и убеждений. Образно говоря, любовь это общее одеяло, если его не тянуть на себя, а укрывать другого, чтобы ему не дуло в спину, любовь - это когда двоим не тесно на узкой постели. Общие друзья и встречи, общие радости и заботы, невзгоды и тревоги, постоянное тяготение друг к другу, потребность высказать все и получить сочувствие в разных житейских проблемах и сомнениях.
Несмотря на различия культурных интересов и увлечений, отдельные кратковременные ссоры и конфликты, мы не могли долго быть в разлуке или молчании. Даже не возникало желания побыть одному - мучила тревога или досада за ненужный конфликт. Мы прожили счастливо, и это тоже не без участия моих друзей, научивших нас "бороться всю жизнь за свою любовь".
1. Подъем народного хозяйства.
В целях поглощения находившейся в обращении в период войны денежной массы была проведена денежная реформа. Заработная плата и стипендии остались без изменения. Денежные сбережения подлежали обмену: по вкладам до 3 тысяч рублей обмен производился один к одному, а свыше - в соотношении 1 к 10.
Эта мера была направлена против тех, кто за войну "обогатился, используя разницу в ценах государственной и рыночной торговли". Одновременно была упразднена карточная система, на потребительские товары цены повышены втрое по сравнению с довоенным уровнем. Для примера, стипендия на первом курсе выдавалась в размере 290 рублей, в том числе 80 р. "хлебная надбавка", килограмм хлеба стоил 3 рубля, мяса - 28-32 рубля. Были открыты "коммерческие" магазины и рестораны, в которых предлагался широкий ассортимент забытых за войну деликатесных продуктов по повышенным ценам.
Оздоровление финансов ускорило восстановление экономики. В 1948 году объем промышленного производства превысил довоенный уровень. Быстрый подъем был достигнут в результате возобновления производства на территориях, освобожденных от немецкой оккупации. Эти предприятия получили новое оборудование, поскольку заводы, эвакуированные на восток оставались на месте. Промышленность, восстанавливаемая в освобожденных районах, с самого начала ориентировалась на производство мирной продукции. Были введены в действие 3200 крупных предприятий, в основном, за счет внутренних источников капиталовложений, в том числе займов "Восстановления и развития народного хозяйства".
В условиях раскола Европы и "холодной войны" возможность получения кредитов, да и сама торговля с западными странами были просто исключены. Поставки по репарациям из западных зон Германии были незначительны. Требовалось в первую очередь наладить производство оборудования и промышленного сырья, поэтому основные средства направлялись на восстановление и развитие тяжелой промышленности. Страна работала с огромным напряжением. Финансовые и технологические ресурсы, рабочая сила, квалифицированные специалисты и руководители - всё концентрировалось на крупнейших заводах, предпочтение отдавалось металлургии и машиностроению. За пятилетие было восстановлено и вновь сооружено более 6200 крупных промышленных предприятий. Новые гиганты индустрии возникли на Урале и Сибири, в Средней Азии и Закавказье. В 1952 году в стране производилось 34,4 млн.т стали (в 1940 г.- 18 млн.т), 300 млн.т угля (165), 47 млн. 1т нефти (31), 14 млн.т цемента (5,6), 119 млн. квтчас электроэнергии (48). За годы четвертой пятилетки воздвигнуты электростанции на Волге и Ангаре, сооружен канал Волга-Дон, вступил в строй газопровод Саратов-Москва. Началось оснащение новым оборудованием и автоматизация многих предприятий
различных отраслей. К примеру, на "Уралмаше" был изготовлен первый автоматизированный прокатный стан для Нижнетагильского металлургического комбината, широким фронтом велись работы по механизации трудоемких процессов в металлургии, угольной промышленности, машиностроении, внедрялись станки-автоматы и управляемые конвейеры в автомобильной промышленности, станкостроении, бурное развитие получило электронное приборостроение и радиоэлектроника.
В то же время производство потребительских товаров развивалось медленнее, и было явно недостаточным для разоренного войной народа, нехватало продовольствия, одежды, жилья. В государственной строительной программе восстановление жилищного фонда было на втором месте, сначала поднимались из руин заводы. Жилищное строительство, особенно в сельских районах и
провинциальных городах возлагалось на самих граждан: им предоставлялись кредиты и необходимые
материалы. В промышленных поселках и городах основным видом жилого фонда продолжали оставаться бараки, сохранившиеся с времен первых пятилеток или построенные в годы войны.
Начиная с 1949 года советское правительство стало систематически проводить дефляционную политику: весной каждого года производилось снижение цен на товары широкого потребления. Эти меры были направлены на повышение реальной заработной платы трудящихся и непосредственно влияли на повышение благосостояния народа на основе прогрессивного развития экономики. К 1952 году цены снизились вдвое по сравнению с 1947 годом, повысив реальную зарплату более чем на 50%.
Однако страна жила в условиях острого дефицита, рост реальной заработной платы не покрывался достаточным увеличением товарной массы потребительских товаров, возросли очереди за основными продовольственными товарами. Очереди в Советском Союзе всегда были следствием высокого платежеспособного спроса населения.
Огромное значение для благосостояния советских людей имели социальные достижения, которые в значительной мере улучшали общее материальное положение и вселяли уверенность в завтрашнем дне. Плата за квартиру и коммунальные услуги (электричество, газ, воду, отопление, телефон, общественный транспорт) оставалась крайне низкой; пенсии превышали прожиточный минимум, бесплатное медицинское обслуживание ликвидировало в стране инфекционные болезни и провело неоценимую работу по восстановлению и укреплению здоровья участников войны, бывших военнопленных и возвращенных на родину жертв фашизма. Стали привычными оплачиваемые отпуска, бесплатные путевки в санатории и дома отдыха, пособия многодетным семьям, семьям погибших и инвалидам войны; плата за содержание детей в яслях, детских садах и пионерских лагерях носила символический характер.
2."Забота" о колхозном крестьянстве.
Война тяжело отразилась на состоянии сельского хозяйства: сократились посевные площади, ухудшилась обработка полей, количество тракторов уменьшилось на одну треть, резко сократилась численность трудоспособного населения. Сельское хозяйство переживало медленный подъем: доля капиталовложений, направляемых в сельское хозяйство не превышала 7%, государственная помощь колхозам и совхозам выражалась в поставках сельскохозяйственной техники машино-тракторным станциям, что конечно играло существенную роль при острой нехватке рабочей силы.
Производство тракторов и комбайнов быстро превысило довоенные показатели. На полях появились самоходные зерновые комбайны с широтой захвата 4 м, дизельные тракторы, самоходные косилки. После засухи 1946 года, охватившей Украину, центральные области России, правобережные районы Поволжья, Северный Кавказ начато осуществление грандиозного плана насаждения лесозащитных полос, имевших большое значение для создания устойчивого земледелия в основных хлебородных районах страны.
К 1949 году в стране насчитывалось 250 тысяч колхозов, некоторые из них состояли из 10-20 дворов с посевной площадью не более 500 гектар. Электрофикация охватила только 15% хозяйств, не хватало минеральных удобрений (ведь трактора не давали навоз, как лошади и волы). Валовая продукция сельского хозяйства не достигала довоенного уровня. Колхозы отдавали государству более половины урожая, низкие заготовительные цены покрывали лишь незначительную часть издержек производства, остальное добывалось за счет различных дополнительных работ и выручки от продажи своей продукции на колхозных рынках. Труд колхозников оплачивался в основном натурой: зерном и другими продктами, что было несравнимо меньше оплаты труда неквалифицированного рабочего в городе. Ненормальным оставалось и гражданское положение колхозников: они не имели паспортов, не могли покинуть деревню без разрешения правления колхоза, не получали пенсий.
Колхозники жили, как правило, за счет приусадебных участков. Хотя площадь их не превышала и 6% всех обрабатываемых угодий, на них производилось в то время больше картофеля, мяса, молока и яиц, чем в колхозах. Колхозный рынок оставался основным поставщиком этих продуктов в города. Однако этот сложившийся еще в довоенное время компромисс с крестьянством был нарушен во второй половине 40-х годов.
Начиналась "неустанная забота" партии о колхозном крестьянстве. Несмотря на наличие довольно крупных хозяйств в форме коллективно-колхозной собственности, отношение к крестьянству, как к классу мелких собственников, продолжало давлеть над партийным окружением Сталина. Говоря словами Ленина, относившимся к крепостному праву: "осталось классовое угнетение, зависимость, но крепостник - помещик (читай - государство) не считался владельцем крестьянина, как вещи, а имел право лишь на его труд и на принуждение его к отбыванию известной повинности".
Индивидуальные хозяйства были обложены чрезвычайно высокими налогами, денежными и натуральными: облагались каждая голова домашнего скота и каждое фруктовое дерево. В ответ крестьяне были вынуждены избавляться от коров, вырубать фруктовые деревья. Уже в 1950 году около 40% крестьянских дворов не держали молочного скота, а более 15% семей вообще не имели домашних животных.
Эта надуманная политика, направленная на ограничение частной собственности, имела глубокие последствия. Она резко усилила миграцию крестьянского населения в город. Уезжала, в основном, под любым предлогом молодежь, в селе оставались пожилые люди. К 1950 году в селе оказалось трудоспособного населения меньше половины довоенного уровня. Да и опустевшие колхозные рынки только усилили и без того острую нехватку животноводческих продуктов.
С 1949 года сельским хозяйством стал руководить Секретарь ЦК ВКП(б) Никита Сергеевич Хрущев.
Страна впервые столкнулась с размахом его "природного ума", реформаторским зудом, ускорением развития социализма.
Весной 1950 года началась компания по укрупнению колхозов, слиянию нескольких колхозов в один. Она исходила, вроде бы, из разумной предпосылки эффективности крупного хозяйства: рационального использования машинной техники, улучшения севооборота и агротехнических технологий на больших пространствах полей. Намечалось использование квалифицированных специалистов, которые могли бы привести к общему подъему сельскохозяйственного производства и производительности труда и на этой основе укрепить благосостояние колхозников.
Но был же опыт совхозов - государственных латифундий сельскохозяйственного производства. Неужели они стали ярким примером эффективности крупного хозяйства ? Нет, ни сборами урожая, ни урожайностью, ни продуктивностью животноводческих ферм, ни производительностью труда и условиями быта сельких рабочих, они не превосходили колхозы. Зачем же было торопиться ? "Торопиться не надо!"
Затем Хрущев увлекся другим вопросом: какая форма организации труда для колхозников лучше - звено или бригада? Как будто они сами не могли разобраться. Сельскохозяйственный труд нельзя регламентировать со стороны. Личный опыт, преемственность и инициатива являются решающим фактором прогресса в земледелии и животноводстве. Именно поэтому в сельском хозяйстве, по предложению Ленина, сначала осуществили переход к коллективной собственности, - собственности тех людей, которые ведут свое хозяйство. Государственная собственность (собственность всего общества) передавалась совхозам, для выращивания на крупных плантациях монокультур промышленным способом, с применением разделения труда, агрохимии и механизации.
Наиболее эффективной формой организации, утвердившей себя в то время в колхозах, было звено, состоявшее в основном из членов одной семьи, за которым закреплялся участок земли или группа скота. Звено работало на общий заработок, труд основывался на доверии, рациональном распределении сил и рабочего времени. Но, по мнению Хрущtва, такая форма "укрепляла индивидуализм и не способствовала воспитанию коллективного сознания".
Дальше - больше. Возник проект создания "агрогородов", состоявших из многоквартирных домов, куда должны были переселить крестьян из своих изб, от своих приусадебных наделов, с тем, чтобы они могли жить как в городе, с комфортом и коммунальными услугами. Этим он как бы с ходу стирал разницу между городом и деревней, устранял миграцию населения и превращал крестьянина в сельскохозяйственного рабочего, отрывая его "от рабской привязанности к земле". На следующий день после опубликования этого проекта, 4 марта 1951 года Хрущев был отстранен от руководства сельским хозяйством, за которое он вновь энергично возьмется после смерти Сталина.
Так что не колхозы виноваты в отстранении земледельца от личной привязанности к земле, а ретивые устроители "коммунизма".
Укрупнение колхозов носило прогрессивный характер и сразу приобрело форму массовой компании: сверху спускалась директива, местные власти приступали, как во времена коллективизации, к ее ускоренному проведению, не слишком задумываясь над методами и последствиями. В течение двух лет число колхозов сократилось почти втрое, новые хозяйства стали значительно крупнее, в среднем объединяли до 220 семей и располагали более чем 4-мя тысячами гектаров сельскохозяйственных угодий.
Организационная перестройка не принесла ожидаемых выгод: вместо квалифицированных специалистов колхозы возглавили бывшие секретари райкомов и партийные работники, не изменилось также и управление колхозами. По-прежнему "спускались" плановые задания, снимавшие с правления колхоза всякую ответственность за рациональное землепользование и всякую заинтересованность в эффективном ведении хозяйства. Коллективная форма собственности потеряла свой экономический смысл и оставалась только на бумаге.
3. Идеологические репрессии.
Война все же привела к идейному брожению в умах тех, кто побывал за пределами страны, в национальной среде и интеллигенции. Принятые правительством меры были не только идеологическими, но и репрессивными. Большинство из бывших военнопленных были пропущены через лагеря, в которых они проходили "фильтрацию" по подозрению в предательстве (Андрей Тимофеевич Прохоренков более полугода отсидел в таком лагере). Многие из них были приговорены к ссылке или принудительным работам. Подозрение распространялось и на всех лиц любого возраста, пребывавших на оккупированной территории. Пункт в анкете: "Находился ли в плену или на оккупированной территории ?"- долгие годы служил ограничением "в служебном соответствии". Я, например, пользуясь отсутствием документов, скрывал факт месячного пребывания в оккупации.
На территории, включенной в состав СССР в 1939-1940 годах и оккупированной немцами в течение почти всей войны, стало развиваться вооруженное сопротивление против советской власти и коллективизации. Особенно сильно оно проявилось в Западной Украине, где действия "повстанческих банд" продолжалось до 1950 года, и республиках Прибалтики. Там насильственная коллективизация была проведена за два года (1949-1950) после массовой депортации "враждебных элементов" и подавления вооруженных "бандитов". Один из них, 17-летний латыш Рихард Кляге за свои "грехи" проработал 10 лет на шахтах Воркуты (впоследствии один из наших близких знакомых).
Еще в войну в августе 1941 года были "переселены" в отдаленные районы Казахстана и Западной Сибири немцы Поволжья, заселенные туда еще при Екатерине Второй, во избежание пособничества и шпионажа в пользу немецкой армии; с октября 1943 по июнь 1944 "за сотрудничество с оккупантами" были депортированы в Сибирь крымские татары, чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки и карачаевцы - всего свыше 700 тысяч человек.
24 мая 1945 года Сталин поднял тост за русский народ - "ведущую силу Советского Союза, сыгравшую решающую роль в войне, своим "ясным умом, стойким характером и терпением" заслужившим право быть "наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза". Эти, в целом правильные, слова стали поводом к развязыванию пропагандистской националистической кампании. Ядром советского патриотизма стала представляться дореволюционная Россия. Если до войны царская Россия считалась тюрьмой народов, отсталой страной нищеты и бескультурья, то теперь восстанавливалось ее историческое прошлое - древность заселения, уровень культуры, достижения науки и искусства, военные победы, просветительская деятельность. Пересматривались исторические события, менялись отношения к личностям, в печати систематически публиковались статьи о великой исторической роли русского народа, утверждался приоритет русских в самых различных областях знаний. Дело, конечно не в приоритете, здесь пропаганда делала "перебор".
Восстановив историческую связь с великим прошлым, компания преследовала положительную цель, показав, что развитие России всегда шло в русле мировой цивилизации и культуры, что русский народ талантлив в своей основе и способен на большие свершения, предстоящие ему в великом движении человечества к свободе и справедливости. Задачи коммунистического строительства, равно как и победа в Отечественной войне, нуждались в идеологической поддержке советского патриотизма.
Стали восстанавливаться имена многих талантливых ученых, исследователей и просто самородков, пытливый ум которых разд- вигал пределы знаний в различных областях общественного прогресса. В институтах создавались кафедры "Истории науки и техники" (в МЭИ её возглавила ректор института Валерия Алексеевна Голубцова - жена Г.М.Маленкова), призванные восстановить заслуги русского народа в мировом техническом прогрессе.
Националистическая компания имела и другую, более худшую сторону, которая нанесла жестокий урон советской науке и культуре. Ярким проявлением национального мракобесия стал "космополитизм" - обвинение деятелей науки, культуры и искусства в чрезмерном преклонении перед Западом. Всю западную культуру целиком оценивали как "буржуазную", не проводя различий между ее прогрессивными и консервативными направлениями.
Летом 1946 года было развернуто широкое наступление против "заграничного влияния, западнического упадничества, метафизических тенденций, антирусского партикуляризма, мелкобуржуазного индивидуализма и искусства ради искусства". Я не могу объяснить, что это означает, - по-моему, вряд ли в этом разбирался и идеологический руководитель компании Андрей Александрович Жданов. Однако другой деятель партии Георгий Максимилианович Маленков видимо понимал, утверждая, что речь идет об "энергичной борьбе" против "болезни рабского отношения ко всему заграничному", которой "была поражена некоторая неустойчивая часть интеллигенции", ставшая "легкой добычей шпионских служб". Шабаш шпиономании продолжался.
Началось с журналов "Звезда" и "Ленинград" за проведение "идеологии, чуждой духу партии", за публикацию произведений Анны Андреевны Ахматовой и Михаила Михайловича Зощенко, в произведениях которых жизнь советских людей изображалась "уродливо, карикатурно и пошло". Затем подверглись критике "безыдейные" фильмы "Большая жизнь", где отсутствовал показ "современного Донбасса с его передовой техникой и культурой, созданной за годы сталинских пятилеток"; вторая серия "Ивана Грозного", в которой Сергей Михайлович Эйзенштейн создал ложный образ царя - "бесхарактерного человека, типа Гамлета". В постановлении ЦК ВКП(б) "О декадентских тенденциях в советской музыке" критиковались опера Вано Мурадели "Дружба", композиторы Сергей Сергевич Прокофьев, Арам Хачатурян, Николай Яковлевич Мясковский за пренебрежение лучшими традициями русской классической музыки, за "формалистические антинародные направления", которые "снизили высокую общественную роль музыки и сузили ее значение, ограничив его удовлетворением извращенных вкусов эстетствующих индивидуалистов". Следствием этих постановлений стала чистка творческих Союзов, многие деятели искусства были осуждены, исключены из творческих объединений или были вынуждены прекратить свою деятельность.
Столь же решительно идеологические вожди выступали против "формализма" и "космополитизма" в науке, разделив ее на "социалистическую" и "буржуазную". К последней были отнесены такие отрасли, которые исследовали ту или иную форму неопределенности, не укладывавшуюся в рамки
марксистского детерминизма (причинной обусловленности всех явлений): генетику, квантовую физику, волновую механику, теорию вероятности, кибернетику, психоанализ.
Наиболее ярким проявлением этой инквизиции стали "теории" Т.Д.Лысенко в области агробиологии. Своих оппонентов он заставил замолчать - они изгонялись из научных учреждений. Особенный вред нанесен развитию генетики - науке о законах наследственности и методах управления ими, которая во всем мире переживала расцвет, принося важнейшие открытия. Ее основоположники - Грегор Мендель и Томас Морган, основатель неодарвинизма Август Вейсман - были объявлены мракобесами, а наука, как не соответствующая постулатам "марксизма", названа презрительным словом "вейсманизм-морганизм". Лысенко добился в 1940 г. ареста знаменитого генетика и биолога Николая Ивановича Вавилова, который умер в тюрьме в 1943 году. Преследования генетиков и биологов-"менделистов" были возобновлены в 1948 году: академики А.Р.Жебрак, Л.А.Орбели, А.Д.Сперанский и их ученики были изгнаны из Академии.
Гонения распространились и на другие отрасли. Несколько крупных ученых МЭИ были также обвинены в космополитизме и изгнаны из института. Среди них и первый декан нашего факультета профессор Виталий Евгеньевич Розенфельд, ведущий специалист в области электрического транспорта.
Как в годы инквизиции были запрещены генетика, кибернетика и некоторые другие науки. Научные исследования, особенно в области физики и математики, в развитии которых так нуждалась отечественная промышленность высоких технологий, остановились или проводились нелегально.
В Институте атомной энергии Курчатову пришлось подпольно содержать лабораторию генетики, крайне необходимую для исследования влияния радиоактивности на организм человека и природу.
Значительный урон развитию вычислительной техники нанес запрет кибернетики. Труды Норберта Винера, американского ученого, заложившего основы информатики, теории вероятности и вычислительной техники не издавались. Советским ученым пришлось пробиваться самостоятельно, копируя "краденые" образцы, что на многие годы предопределило отставание отечественной вычислительной техники.
Вторая половина 40-х годов стала началом идеологического разрыва между властью и интеллигенцией в советском обществе, пришедшему на смену единству, созданному во время войны. Деятели культуры, попавшие в черные списки, были обречены на молчание или творческое бесплодие. Цензура стала, как никогда, суровой. Ученые избегали цитировать зарубежные источники в своих работах. Толпа посредственностей захватила самые различные кафедры, уничтожала талантливых ученых, будучи неспособной достичь их положения по праву.
В обществе утвердилась и приобрела широкое влияние обширная категория "блюстителей идеологической чистоты", захвативших властное и научное положение. Терминология, которую они применяли, вроде приведенной выше, не имела познавательного значения, зато представляла собой надежные ярлыки, с помощью которых устранялись талантливые деятели науки и культуры. Академию наук стали засорять политработники, государственные чиновники и демагоги.
Следующей формой проявления национализма стал антисиметизм (враждебное отношение к евреям). До этого в советской действительности не было ничего подобного. За евреями признавалось право самостоятельной нации, со своим языком и культурными институтами. Среди большевиков было много евреев, особенно среди руководителей партии. Во время войны участь советских евреев на
оккупированных территориях была столь же ужасна, как и во всех европейских странах, попавших под власть нацистов.
Евреи, как и весь советский народ, активно участвовали в боях в рядах Вооруженных сил или трудились в тылу. В годы войны был образован Антифашистский комитет, во главе с С.Михоэлсом, задачей которого было налаживание связей с еврейскими общинами за рубежом. Вскоре комитет превратился в центр еврейского национального объединения, возникла задача обретения национальной территории для своего народа, по слухам, в частности, назывался Крым, сильно обезлюдивший после депортации татар.
После войны правительство СССР поддержало образование еврейского государства в Палестине и признало Израиль, куда уже тогда началась эмиграция евреев. Однако, смерть Михоэлса в январе 1948 года в автомобильной катастрофе положила начало антиеврейскому наступлению, что объяснялось существованием "проамериканского сионистского заговора". Все еврейские культурные учреждения были закрыты, репрессии охватили как деятелей культуры, так и технических специалистов. "Этой группе безродных космополитов, - писала "Правда", - не дороги интересы Родины. Зараженные упадочной идеологией буржуазного Запада, раболепствуя перед иностранщиной, они отравляют здоровую творческую атмосферу тлетворным духом ура-буржуазного космополитизма, эстетства (чувственной оценки явлений без учета их нравственной стороны) и барского снобизма".
С конца 40-х годов стали придавать особое значение пункту 5 - "национальность" в анкетах, заполняемых при любых изменениях жизненных ситуаций. С этого начиналась дискриминация евреев, то есть умаление прав граждан в силу их национальности. Прием евреев в высшие учебные заведения стал ограничиваться, карьера в партии, армии, дипломатической службе была для многих из них закрыта: евреев считали не заслуживающими доверия.
Годы идеологических репрессий носили не только нравственно-административный характер. Вновь развернулась волна репрессий, хотя и в менее значительных размерах, чем в 30-х годах. Публичных показательных процессов не проводилось. Аресты осуществлялись в абсолютном безмолвии среди различных социальных групп: интеллигенции, военных, евреев, руководителей страны, имевших какие-либо контакты с иностранцами или допустивших высказывания против идеологической политики. Основанием для ареста чаще всего служил донос. По данным ГАРФ число осужденных за контрреволюционные преступления составило:
| ||
| ||
| ||
| ||
| ||
| ||
| ||
| ||
|
Местом изоляции были не только тюрьмы, колонии и лагеря, многие осужденные были высланы в отдаленные районы, жили не в заключении, а под надзором, и были лишены гражданских прав. Там находились люди совершенно разной судьбы, объединенные общей участью: политические заключенные и уголовные преступники, солдаты, награжденные за войну орденами и изменники-власовцы, украинские националисты и недовольные колхозники, старые деятели оппозиции и новые партийные работники, рабочие, крестьяне, интеллигенция разных национальностей. Даже те, кто был осужден в 30-х годах и отбыл наказание, вновь арестовывались на основе простого административного распоряжения без предъявления обвинения в каком-то новом нарушении закона и ссылались в районы депортации.
Наиболее тяжелым событием того времени было "ленинградское дело". Что явилось причиной, политические проблемы или личные столкновения остается гадать, но оказалось достаточным одного доклада, чтобы разгромить в 1948 году все руководство Ленинграда, его партийную, хозяйственную, военную и культурную элиту. В центр событий были вовлечены и высшие руководители страны: Н.А.Вознесенский, член Политбюро, заместитель Председателя Совета Министров, Председатель Госплана СССР с 1938 года; А.А.Кузнецов, секретарь ЦК ВКП(б), с 1938 по 1946 год секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, организатор обороны Ленинграда; М.И.Родионов, глава правительства РСФСР и другие партийные и советские деятели. Они были арестованы и расстреляны, хотя в то время смертная казнь формально была отменена. Маленкова позднее обвиняли в доносе, на основе которого и было сфабриковано "ленинградское дело". Вряд ли Сталин испытывал опасение, что в правительстве или в Ленинграде мог сложиться организационный центр,
противодействующий его личной власти. Вернее всего, его посредственное окружение опасалось за свое положение среди одаренных и молодых руководителей страны. Развязанная ими националистическая и идеологическая вакханалия также способствовала устранению из партийного и государственного руководства страны прогрессивных и
талантливых деятелей.