В.П.ФЕДОРИН. Моя страна. Исторический опыт социализма.
Часть 1-я. Революция.
Очерк 3. Сталинский этап социалистического строительства.
Глава 7. Репрессии.
При общем неблагоприятном соотношении мировых и внутренних сил строительство социализма не могло не превратиться в борьбу за выживание в капиталистическом окружении, которая естественно требует чрезвычайного управления и не может обойтись без острых критических ситуаций, без крутых поворотов в политике, без провалов и ошибок. Независимость требовала от народа огромного труда, напряжения, лишений и жертв. В этих условиях необходимо абсолютное единство и дееспособность политического руководства и абсолютное доверие к нему большинства народа.
Однако, общество никогда не бывает абсолютно единодушным. В обществе всегда, особенно на переломных этапах развития, есть консервативные, реакционные и просто инертные силы, оказывающие активное или пассивное сопротивление политическому курсу. Тем более, что общество 30-х годов только что вышло из многоукладной экономики, гражданской войны, разрухи, голода, коллективизации.
Структура политического сознания масс была исключительно сложной. На одном полюсе - большинство, поддерживающее политический курс своим напряженным трудом, ограничением своих интересов ради "светлого будущего". На другом - активно сопротивляющееся относительное меньшинство. Между ними - обывательская масса - аполитичные, колеблющиеся, заблуждающиеся и просто недисциплинированные и опустившиеся люди.
Чрезвычайное управление - такова его логика - обязательно обрушивает на сопротивляющихся, недовольных, выгадывающих, град жестоких ограничений и репрессий. Более того, в целях общественного воздействия, противники политического курса, действующие и потенциальные, установленные и вероятные, должны не просто уничтожаться или изолироваться, но непременно компрометироваться как государственные преступники, изменники, враги народа.
Я уже не говорю об оппозиции. Само физическое существование оппозиционеров подбадривало сторонников их курса, сохраняло социальную опору в лице кулаков, обиженных середняков, скрытых нэпманов - всей мелкобуржуазной стихии. И, увы, миллионов трудящихся, жаждущих спокойной жизни. Назревала необходимость политических репрессий, радикальной "чистки" населения от остатков свергнутых классов и мелкобуржуазной стихии, непризнававших реалии нового строя.
Вот и возникает "соблазн" правящего режима, опираясь на большинство народа, усилить репрессии, нарушить "презумпцию невиновности", то есть придать подавлению упреждающий характер. Здесь, как мне кажется, Сталин не удержался на высоте, отведенной ему историей роли, сорвался, преступил границы, доступные для вождя социалистического государства. Это его непростительная вина. Ленин оказался прав - Сталин не умел осторожно пользоваться своей необъятной властью.
Уже в начале 1931 года он заявил, что имеются все "объективные возможности" для осуществления повышенных планов, и вина за их невыполнение лежит на конкретных людях. С этого времени утвердилась тенденция усматривать причины любых неудач и трудностей в тайных происках буржуазии, измене делу рабочего класса и заговоре при иностранной поддержке. Таков был фон первых публичных процессов 1930-1931 годов сначала "промышленной", а затем "крестьянской" партий, заявления которых однако не выходили за рамки несогласия с отдельными проявлениями внутренней политики государства.
С позиции Сталина репрессии преследовали следующие цели: Первая цель - очистить общество от действующих и потенциальных врагов социализма. Потенциальные враги обязательно проявят себя в критический период - предательством, актами диверсий, разлагающим влиянием на окружающих. Именно этим можно объяснить желание ликвидировать их заблаговременно, до наступления войны, чтобы раны от чистки общества успели затянуться.
Вторая цель - борьба с анархическим индивидуализмом, принуждение масс к железной дисциплине, гражданской честности. Необходимо сломить и искоренить вековую психологию воровства, кумовства, пособничества и разбазаривания общественного достояния, нерадивость в учете и контроле. Именно в этом Ленин видел (и не ошибся) гибель революции. Здесь мало воспитательных средств. Для этого нужна "железная воля", сильная и непреклонная власть. Сталин был уверен, что народ ее примет и поймет.
Социалистические убеждения народа, его готовность к самоотверженному труду и защите Родины не должны были уступить место голому страху. В социализм нельзя "загнать" принуждением, силой страха, нельзя погасить уверенность людей, что социализм выбран сознательно и свободно, что служение социалистическому Отечеству есть высший долг каждого гражданина. Репрессии должны были возбудить у людей другой страх - страх ответственности за измену этим убеждениям, за нарушение гражданского долга.
1. Разгром "ордена меченосцев".
Репрессии начались с партии. В 1933 году прием в партию был временно прекращен. Началась "чистка партии" и обмен партийных документов под лозунгом: "покончить с оппортунистическим благодушием, исходящим из ошибочного предположения о том, что по мере роста наших сил враг становится будто бы все более ручным и безобидным." Необходимо "очистить партию от случайных, пассивных, карьеристских и прямо враждебных элементов, отобрав наиболее стойких и преданных людей".
Снова начались "разоблачения" троцкистов, их сторонников и сочувствующих, тех, кто недостаточно разоблачал, состоял в родстве или имел отношения по работе. Обвиняемые зачастую не понимали, что им вменяют в вину, но должны были, прежде всего раскаяться и признать свои ошибки.
В январе 1934 года, когда состоялся ХVII cъезд партии - "съезд победителей", партия насчитывала 1.874 тысячи коммунистов. Съезд был триумфом сталинизма. Уже не было политической борьбы, пламенных споров и обсуждений. По предложению С.М.Кирова было решено: "принять к исполнению, как партийный закон, положения и выводы, изложенные в докладе И.В.Сталина". Прославление Сталина достигло степени обязательного обряда. К сожалению, этот партийный обряд утвердился на всех последующих высших партийных форумах, вплоть до последнего 28-го с'езда, менялись только генеральные секретари.
К хору заведомых сталинцев присоединила свои голоса вся "оппозиция" - Бухарин и Зиновьев, Каменев и Рыков, Томский и Преображенский, - съезд проявлял демонстрацию единства. Сталин подчеркнул в докладе, что антиленинские группы троцкистов и правых уклонистов "разбиты и рассеяны": "На этом съезде и доказывать нечего, да, пожалуй, и бить некого. Линия партии победила." Но вскоре оказалось, что лучше все-таки добить. Началась борьба против бюрократического аппарата - "ордена меченосцев", - уничтожение руководящего слоя коммунистической партии.
В докладе на Пленуме ЦК ВКП(б) 3-5 марта 1937 года Сталин исходил из того, что вредительская и диверсионно-шпионская работа агентов иностранных государств задела в той или иной степени все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные и партийные, а не только оппозицию и "буржуазных специалистов". И чем больше мы будем продвигаться вперeд, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, они будут идти на более острые формы борьбы, больше будут пакостить советскому государству.
"Вредители, - говорил он, - обычно приурочивают главную свою вредительскую работу не к периоду мирного времени, а к периоду кануна войны или самой войны. Какой колоссальный вред нанесли бы нашему государству вредители в случае войны, если бы дали им остаться в недрах нашего народного хозяйства. Надо добиться того, чтобы их, троцкистских вредителей, не было вовсе в наших рядах. Но вот вопрос: как практически осуществить задачу разгрома и выкорчевывания японо-германских агентов троцкизма? В этом вопросе, как и во всех других вопросах, необходим индивидуальный, дифференцированный подход. Нельзя всех стричь под одну гребенку".
Установки Сталина, содержавшие разумные ограничения, на деле вылились в безудержно жестокую практику. Принцип "презумпции невиновности" был окончательно разрушен, социалистическая законность уступила место юридическому беспределу. 5 ноября 1934 года в составе НКВД было образовано Особое совещание (ОСО), которому было предоставлено право осуждать на срок до 8 лет исправительно-трудовых лагерей, а с ноября 1941 года выносить меры наказания вплоть до расстрела. Простейшей формой политической расправы стало обвинение в измене Родине и связи с зарубежными разведками. Любыми средствами выбивались у арестованных признания, навязывались "соучастники", создавалось общественное мнение о разветвленной сети международного заговора. Московские "показательные" процессы над "врагами народа", "показания" обвиняемых, служили хорошей пищей для разжигаемой кампании.
Страна жила под бременем многих трудностей и лишений, и для всех причин недовольства были найдены "козлы отпущения" в виде многих тысяч "пробравшихся в партию вредителей". Политический террор начал распространяться по стране.
Жесточайшая генеральная чистка 1937-38 годов достигла непосредственных целей, она обеспечила дееспособность государства и партии на критический период истории, но невероятная чрезмерность этой чистки стала впоследствии одним из факторов краха советского социализма.
Поголовной ликвидации подверглись все обкомы партии, были арестованы и расстреляны все секретари обкомов. Только в Москве и Московской области из 136 секретарей райкомов осталось 7. В Ленинграде был истреблен почти весь городской партийный актив. Расстреляны руководители всех республиканских партий. В Грузии уничтожено две трети делегатов республиканского партийного съезда 1937 года. Коммунисты погибали тысячами.
Трагической участи не избежали и центральные органы партии, государства, народного хозяйства. Погибли многочисленные руководители советской промышленности и строек. Уничтожено то ядро партии, которое состояло из людей, ставших большевиками в дореволюционную пору или во время гражданской войны, тот слой, который, следуя за Сталиным, оставался верным коммунистическим убеждениям, сохранил ленинские идеалы члена партии.
В 1938 году были арестованы и расстреляны 110 из 139 членов ЦК, избранных ХVII съездом ВКП(б), почти все лидеры комсомола с момента его создания: Оскар Ривкин, Лазарь Шацкин, Петр Смородин, Николай Чаплин, Александр Косарев; 46 из 60, оставшихся к тому времени в живых, бывших членов ЦК при Ленине в 1917-1923 годах. Разумеется, во время репрессий сложили головы и все оппозиционеры, были расстреляны все деятели других партий, особенно левых эсеров, находившиеся в заключении или ссылке.
Террор обрушился и на армию, которая в те годы только собирала силы, накапливала могущество, имела талантливых и авторитетных руководителей. По архивным данным с 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получил санкцию на расстрел 38.679 военнослужащих. Были расстреляны 3 маршала из 5-ти (М.Н.Тухачевский, В.К.Блюхер, А.И.Егоров), начальник морского флота В.М.Орлов, начальник военно-воздушных сил Я.И.Алкснис, начальник разведовательного управления Я.К.Берзин (Петерис), 13 из 15 командармов (командующих армиями), 57 из 85 комкоров (корпусами), 110 из 195 комдивов (дивизиями), 220 из 406 комбригов (бригадами), все командующие военными округами и морскими эскадрами. Ни одна война никогда не обезглавливала до такой степени ни одну армию. "Без 37-го года, - заметил маршал А.М.Василевский, - возможно, Гитлер не решился бы начать войну, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел."
Уничтожение целого слоя в партии было бы невозможно без репрессий против всего населения страны. Вместе с "врагами народа" арестовывали членов их семей. Репрессии обрушились на интеллигенцию, ученых, писателей, актеров, учителей. Атмосфера всеобщего подозрения поощряла доносительство, к политической трагедии примешивалось сведение личных счетов.
2. Масштаб репрессий.
Масштаб сталинских репрессий, если без преувеличений, распространенных с начала хрущевских "разоблачений" можно составить по материалам государственного архива Российской Федерации ( ГАРФ. Коллекция документов. Попов В.П. Государственный террор в Советской России. 1923-1953 годы. Источники и интерпретация. Архивы, 199, N 2).
Общее количество осужденных с 1921 по 1953 год составило 4.060.306 человек, в том числе 3.777.380 человек за контрреволюционные преступления по ст. 58 УК РСФСР и 282.926 человек за бандитизм и другие особо опасные преступления. Из общего числа осужденных расстреляно 799.455 человек.
Наибольший пик осужденных приходился на 1930-1933 годы. По годам: 1930 - 208 тысяч (расстреляно 20,2 тысяч), 1931 - 180,7 тысяч (10,6), 1932 - 141,9 тысяч (2,7), 1933 - 239,6 тысяч (2,1) человек. Второй пик произошел в 1935-1938 годах. По годам: 1935 - 267 тысяч (1,2), 1936 - 274,6 тысяч (1,1), 1937 - 790,6 тысяч человек (из них расстреляно 353 тысячи человек ), 1938 - 554,2 тысячи (328,6 тысяч).
В целом, по достоверным документальным данным, сталинские репрессии затронули около 10 миллионов человек, то есть до 7% тогдашнего населения страны. Это огромная цифра. Но для антисталинистов она показалась недостаточной: без многократного преувеличения числа жертв сталинской эпохи трудно перечеркнуть великие достижения народа.
Дальше всех зашел Солженицин, насчитав потери во второй мировой войне "от пренебрежительного, неряшливого ее ведения" в 44 миллиона, а всего погибли социалистического строя - 110 миллионов человек. Трудно комментировать злобные шедевры его "творческой" мысли. Как же нужно ненавидеть свой народ, его трудную историю ? Почему же страна не обезлюдила при таких потерях ? Напротив, численность населения Советского Союза к 1939 году возросла до 170 миллионов человек, увеличившись по сравнению с 1926 годом на 23 миллиона человек.
Своей репрессивной политикой Сталин опорочил себя и социалистический строй непоправимо. Репрессии были слишком массовыми, в недопустимо большой доле необоснованными и слишком жестокими. Расстрел из исключительной меры наказания превратился в обычную. Лишь каждый четвертый из осужденных представал перед судом, остальные пропускались через канцелярскую мясорубку "особых совещаний" и "троек". За стремлением "выкорчевать врагов народа" как-то упускалось из вида, что жернова террора перемалывают и не столь уж виновных и просто невиновных.
Но вот парадокс того времени. Когда в застенках режима расправлялись с "врагами народа" и тысячами убежденных сторонников социализма, в стране, в широких слоях общества, в народе не только не было проявлений массового недовольства, протестов, а напротив, царило воодушевление. Большинство народа было уверено в мудрости своего правительства, своего вождя, хотя молчаливо недоумевало по поводу столь уж большого числа "врагов", и относило к трагическим случайностям то, что ими оказывались знакомые, определенно честные люди. Многие невинно осужденные продолжали верить Сталину, восхвалять его.
Многочисленные публикации последнего времени утверждают, что на страну опустилась ночь страха. Страх и слепое, механическое исполнительство стали главными двигателями последующего развития. Это абсолютная чепуха. Маршал Жуков пишет в своих "Воспоминаниях и размышлениях": "Предвоенное время отличалось неповторимым, своеобразным подъемом настроения, оптимизмом, какой-то одухотворенностью и в то же время деловитостью, скромностью и простотой в общении людей. Хорошо, очень хорошо мы начинали жить!"
Партия не оказала никакого сопротивления дикому вандализму. Партийный аппарат, одного призыва которого могло быть достаточно, был не способен к отражению сталинского натиска. У них не было морального оружия против деспотизма, выступавшего от имени партии - его разрушил культ личности Сталина. Отсюда полная растерянность, неспособность понять существо события, чувство бессилия и, по-видимому, неосознанное чувство собственной вины за то перерождение партии, жертвами которого они стали. К тому же многие были убеждены, что ответственность за их преследования лежит не на Сталине, а на злоупотреблениях НКВД, что поддерживалось запоздалыми "разоблачениями".
В то же время, являясь прямым участником жестоких событий предыдущего периода, партийный аппарат, в отличие от недосягаемого вождя, в глазах народа нес прямую ответственность за все трудности и преступления того времени и не мог рассчитывать на его поддержку. Партийные собрания превращались в судилища, где главным обвиняемым являлся секретарь парткома любого уровня, якобы пригревший шпионов и вредителей и потому несший ответственность за все невзгоды.
Тем более, что вредители отнюдь не были мифом. Быстрый рост партии, неограниченная власть на местах, от которой требовались лишь исполнение директив, не могла не привлекать на руководящие посты шкурников и карьеристов. Действовали и прямые террористы. ГУЛАГ того времени содержал больше уголовников, чем "политических". Политические репрессии сделали Сталина в глазах народа его защитником, защитником трудной ценой добытых завоеваний, бдительно охранявшим их от внешних и внутренних врагов.
К началу 1939 года партия сократилась на 270 тысяч человек. Сталин признавал на ХVIII съезде партии: "Ошибок оказалось больше, чем можно было предположить. Несомненно, нам не придется больше пользоваться методом массовой чистки."
Сталин, совершил главную ошибку - он создал в стране атмосферу слепого подчинения, заложив тем самым основу разрушения социализма - отстранил народ, говоря словами Энгельса, "от сознательного творения своей истории" - устранил партию, широкие народные массы, созидательные слои интеллигенции от политической активности, от творческого участия в построении свободного коммунистического общества.
Вместо "управления вещами и производственными процессами" государственная власть стала "управлять людьми". В стране укреплялся тоталитаризм, насаждались социальные отношения, культура и коммунистическая мораль, общественные, семейные и национальные отношения в том виде, в каком их представляли себе "вожди социализма". "Общественное бытие людей" становилось не "их собственным делом", а выражением воли и указаний партии. "Для нас, большевиков, - говорил Сталин, - формальный демократизм - пустышка, а реальные интересы партии - все".